произведения, Они о революции, 9 страница

    Разговоры в гостиной
       
         20-й век. Года 1910 — 1913-й
       
       — Не знаю, куда в этом году поехать за границу… Все так надоело, так опостылело… Не ехать же в эту олеографическую постылую Швейцарию, с ее коровами, молочным шоколадом, альпенштоками и пастушьими рожками.
       — А на Ривьеру?
       — Тоже нашли место! Это проклятое, вечно синее небо, это анафемское, вечно лазурное море, эти экзотические пальмы, эта назойливая красота раскрашенной открытки!.. И в Германию я не поеду. Эта сытость животного, эта дешевка мне претит! Махнуть в Норвегию, что ли, для оригинальности? Или в Голландию…
       — …Вчера я перечитывал «Портрет Дориана Грея»… Какая утонченность, какая рафинированность. Вообще, если меня в последнее время что и занимает, так это — английская литература последних лет — весь ее комплекс…
       — А я вам говорю, что ставить в Мариинке «Электру» — это безумие! Половина певцов посрывает себе голоса!..
       — Читали?
       — Да, да! Это такой ужас. Весь Петербург дрогнул, как один человек, когда прочитал о горе бедной Айседоры Дункан. Надо быть матерью…
       — …Понимаете, между акмеизмом и импрессионизмом та разница, что акмеизм как течение…
       — Позвольте, позвольте! А Игорь Северянин?
       — …Расскажу, чтобы дамы не услышали. После Донона поехали мы в «Аквашку», были: князь Дуду, Ирма, Вовочка и я. Ну, понятно, заморозили полдюжинки…
       — …А я вам говорю, что Мережковский такой же богоискатель, как Розанов — богоборец!
       — …В последнем номере «Сатирикона»…
       — …Будьте любезны передать ром.
       — …Вы спрашиваете, отчего вся Россия с ума сошла? От Вилли Ферреро!
       — Господа, кто вызывал таксомоторы? — два приехало.
       — Прямо не знаю, куда бы мне и дернуть летом… Венеция надоела, Египет опостылел… Поехать разве на Карпаты для шутки?..
       
       13-й век. Год 1920-й
       
       — Кушайте колбасу, граф!
       — Merci. Почем покупали?
       — 120.
       — Ого! Это, значит, такой кусочек рублей 7 стоит…
       — …Я вам советую поехать в Сербию, хотя там неудобно и грязновато, но русских принимают довольно сносно. Даже в гостиницы пускают…
       — Что вы говорите?!
       — …В кают-компании все стояли, прильнув друг к другу, сплошной массой, но я придумал штуку: привязал себя ремнями от чемодана к бушприту и так довольно сносно провел ночь. Благо тепло!
       — Что это не видно моего кузена Гриши?
       — Разве не знаете? На прошлой неделе от сыпняка кончился.
       — Ах, вот что! То-то я смотрю… А булки почем покупали?
       — …Представьте себе, купила я две свечи, а одна из них без фитиля.
       — Что же вы?
       — А я растопила стеарин в стакане, потом взяла шнурок от корсета и стала обмакивать в стакан: обмакну и вытащу. Стеарин застывает быстро. Так и получилось несколько маленьких свечек.
       — …Нет, простите! На чемодане спать удобно, только нужно знать — как. Другой осел будет пытаться спать на закрытом чемодане. А нужно так: все вещи из чемодана вынуть и завернуть в простыню; раскрытый чемодан положить крышками вверх, а сбоку, как продолжение, вынутые вещи; получается площадь в два аршина длины и в аршин ширины; впадина на ребре чемодана затыкается носками…
       — Баронесса, по вас что-то ползет…
       — Ах, это я с князем Сержем на грузовике каталась. Наверное, от него.
       — …Лучшая мазь от этих гадов — тинктура сабадилли. Мне жених подарил на именины целый флакон.
       — Дуся! Дайте подушиться!
       — …Из Харькова мы ехали 28 дней. Я — с эшелоном солдат. Сначала питались орехами, у меня было 2 фунта, — а потом на станции Роскошной я выменяла у жены стрелочника свою кофточку на курицу. Солдаты сварили из нее суп в цветочном горшке, и мы ели. Я ела двойной ложечкой, для заварки чаю. Неудобно только, что вся жидкость в дырочки протекала прямо на платье. Ну, я потом платье в станционной бочке выстирала.
       — …Не знаю, куда мне и поехать: англичане не пускают русских в Англию, французы не пускают в Париж, немцы…
       — Что это за масло у вас такое странное? Я уже второй бутерброд ем, ем и не могу разобрать…
       — Это не масло. Мазь от экземы для Шурочки. Вот дура тетка! Неужели она на стол поставила? Ну, ничего — тут еще немного осталось — хватит.
       — Вы читали «Портрет Дориана Грея»?
       — Не читал. А вы читали приказ о выселении всех, кто живет тут меньше двух лет?
       — …Помню я, в толстовской «Смерти Ивана Ильича»…
       — Скажите, он тоже от сыпного?
       — А однажды я два дня спал на пишущей машинке…
       — Какой системы?..
       — Если спирт и с бензином — это ничего, он годится… Надо только положить туда корицы, перечной мяты и лимонной корки. Наполовину отбивает запах.
       — Не знаю, куда и поехать: туда не пускают, сюда не пускают…
       
       Век — черт его знает какой… Год 1923-й
       
       — Собираюсь в Константинополь.
       — Как же вы поедете, если пароходов нет?
       — А мы с Иваном Сергеичем собираемся вплавь. Пузыри подвяжем, пробки. Удочки берем с собой, рыбку по дороге будем ловить… Пропитаемся. Мы высчитали — не больше трех недель плавания.
       — Скажите, граф, вы читали «Письма Чехова»?
       — Простите, я только по печатному. Писанное от руки плохо разбираю.
       — Слушайте, а как вы думаете, если мы поплывем с Иван Сергеичем на Батум — там англичане по шее не дадут?
       — Дадут. Они же запретили русским показываться в Англии.
       — …Понимаете: купила я свечу, а она вдруг оказывается с фитилем! Чуть я себе зуб не сломала!..
       — Вы читали, баронесса, «Портрет Дориана Грея»?
       — Чаво?
       — Читали Оскара Уайльда?
       — Мы неграмотные.
       — …И поймал он, можете представить, на себе насекомую. С кулак величиной и весом в полтора фунта.
       — Что же он?
       — Натурально, зарезал, ощипал и в борщ. Наваристая каналья.
       — …Сплю я, сплю, вдруг слышу, что-то меня кусает… Высекаю я огонь и что же! — оказывается, Иван Николаич за ногу. Уже чуть не пол-икры отъел! Убил я его, повернулся на другой бок, снова заснул…