Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 19

12. Второе наказание Харченки Так как в душе у всех чувствовалась некоторая пустота, то все первым долгом принялись, по своему обыкновению, ругать Харченку. -Экий подлец этот Харченко… -А! Ты говоришь об этой порочной свинье? Стоит ли говорить о нем?! -Скуп и глуп. -Вот уж — что верно, то верно. Подумайте, если бы он дал за глухонемого не сорок, а семьдесят или восемьдесят рублей — мы бы жилипоживали еще недельку. -Да уж… от этого человека дождаться чегонибудь! Как же! Подумать только — вынесли покойника, рисковали будущностью, прятали концы в воду — и всето за какието сорок рублей. Сорок рублей за сокрытие трупа! Труп неодобрительно заявил: -Конечно, он обошел вас — ясно, как день. Вы продешевили. Я еще тогда же собирался сказать вам это, когда лежал на диване под простыней, да только не хотелось обесценивать предприятия. -Да… продешевили. Надо сознаться. Ты не знаешь, Громов, сколько вообще берут за сокрытие мертвых тел? -Разно… Смотря по телу… Конечно, глухонемые дешевле, но ведь не сорок же рублей?! Я должен стоить до ста. -Гм… Жалко… Может, подбросить тебя к нему снова? -Нет. Я могу быть глухонемым, могу сделаться на короткое время трупом, но разложившимся трупом сделаться невозможно. Это удается только раз в жизни и — безвозвратно. -Что же делать? -Нужно вернуть свои деньги,- сказал Громов серьезно.- Идите сейчас к Харченке и ждите меня… не смущайтесь и не ахайте, когда я войду — не в усах счастье. Он сделал друзьям приветственный жест и исчез за углом. -Пойдем к этому мошеннику,- сказал Подходцев.- Интересно, как он себя чувствует. Мошенник Харченко чувствовал себя неважно. Он лежал на кровати и читал какуюто книгу. Не особенно обрадовался неожиданным гостям. -Куда вы пропали? Я ждал, беспокоился… А он где? -Здравствуй, Витечка. Ну, как твое здоровьице? -Убирайтесь к черту! Я изза вас ночей не сплю… -Является?- таинственно прищурился Подходцев.- Ну, ничего… Это до сорока дней будет. А потом исчезнет. -Куда вы его дели?.. -Ах, Витечка… Ты нам слишком мало дал денежек!.. Мы его возили, возили, извозчику дали пятьдесят рублей, чтоб молчал, а мертвенького у тебя в овражке закопали. Десять рубликов своих приплатили. Может, вернешь? Харченко побледнел. -Как, в овраге?! Здесь, около меня? Зазвенел звонок. Харченко пошел отворять парадную дверь и впустил невысокого, бритого, коротко остриженного человека, который мрачно оглядел всю компанию и, нимало не медля, опустился на стул. Жаль ли было ему своих элегантных усов и прекрасных мягких волос — или его мучил голод, но Громов был чрезвычайно мрачен. Харченко со страхом и изумлением оглядывал его, а потом нервно спросил: -Кто вы такой? Что вам угодно? -Что мне угодно? Справочку. У вас не было моего брата? -Какого брата?- закричал Харченко.- Что нужно? Никакого брата мы не знаем! -Какого брата? Моего. Глухонемого. Он несколько дней как исчез… Сначала я думал, что он уехал в Новочеркасск, а потом, по справкам, выяснилось, что он был у вас. -Я… сейчас… — пролепетал Харченко и выскочил в столовую. Там он сел за стол, положил голову на руки и, сотрясаясь тяжелым телом, заплакал. Подходцев вышел вслед за ним, положил руку на его плечо и спросил сурово: -Чего ревешь, дурак? Надо бы следы замести, а он разливается, как дождик. Замолчи. -Да… чт… что вы наде… лали? Зазачем вы меня втянули в это? Вон, теперь брат появился. -Ничего. Выкрутимся. Пойдем туда — вытри слезы; как не стыдно, право! Как преступления совершать, так ты мастер, а как тянуть Варвару на расправу — так ты в слезы! Экий дурак… Боже ты мой… -Я совершил преступление? Да какое?.. -Как какое? А сорок рублей за что дал? Лучше бы молчал, миленький! Пойдем.