Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 20

Подходцев втолкнул Харченко в дверь, вошел вслед за ним и, приблизившись к бритому незнакомцу, сказал: -Вы спрашиваете о глухонемом? Да, он был здесь, но в тот же день уехал. -Чтото мне не верится,- с сомнением сказал бритый.- Боюсь — не случилось ли с ним чего?.. Тут места глухие, а он человек больной, без языка и ушей. Говорят, здесь какойто овраг близко… Я думаю — не пошарить ли мне в овраге? Подходцев бросил мимолетный взгляд на бледного, близкого к обмороку Харченку и всплеснул руками, фальшиво смеясь: -Что вы! Да чего же ему быть в овраге?.. Вот новости… Уехал просто человек в Новочеркасск… Гм… А оттуда он собирался в Пятигорск и Тифлис… еще кудато. Гденибудь в этих городах вы его и найдете. Бритый человек закрыл лицо руками и заплакал… -Я верю вам! Но чтото подсказывает моему сердцу, что с несчастным братом стряслось неладное. О, как бы я хотел выяснить это… Нет! Так или иначе — я разыщу его. -Поезжайте в Новочеркасск… или в Пятигорск! -Я поехал бы… Я сегодня бы и выехал, но — увы! У меня нет денег. -Вот оно что,- задумчиво протянул Подходцев.- Действительно… А уехать вам надо! Обождите… Одну минутку. Подходцев взял Харченку за руку и вышел с ним в столовую. -Слушай… во что бы то ни стало — нужно его сплавить!.. Харченко захныкал. -Все — я! Опять я… Опять денег давай… Что у меня, завод денежный, что ли?.. Откуда я возьму?.. -Да пойми, чудак, ежели он здесь останется — ведь мы ночей спать не будем. Вдруг он полезет в овраг… -Ну? -Ты понимаешь? Труп в двухстах шагах от твоего дома… Труп человека, который, как уже осведомлен брат, был у тебя… А? Как на тебя посмотрят? -Будьте вы прокляты!- заплакал Харченко.- Злой дух принес вас тогда ко мне. Сколько ему дать на отъезд? -Чем больше, тем лучше, Витечка. Пойми, что тогда он будет себе колесить по Кавказу и забудет о нас совершенно. -Пятнадцать рублей довольно? -Что?!! Шестьдесят! И то — за одну только дорогу… Харч свой. Ничего, Витечка… На такое дело жалеть не надо. После дороже может стоить… Чего там! Зато теперь уж можем начать новую жизнь. Харченко заскрежетал зубами и, ударив кулаком по стене, выхватил из кармана новенький щегольский бумажник коричневой кожи. -На! Пусть лопает! Я не выйду к нему. Очень уж он напоминает лицом покойника… Бррр!.. Когда все трое шли в «Золотой Якорь», Громов сказал, потирая непривычно гладкую верхнюю губу: -Если бы Харченко не был такой скотиной, то вся история… Гм!.. Мне бы не особенно была по сердцу… -Конечно,- поддакнул Подходцев.- Но раз он скотина, то — кто же ему виноват? И все согласились: -Никто. Глава 13. Жестокий поединок Подходцев лежал на диване, Громов на кровати, оба, повернув изумленные лица, смотрели на Клинкова, а он шагал по комнате и, криво улыбаясь, говорил: -Дас. Дуэль. Раз он считает себя оскорбленным, вы понимаете, я как честный человек не мог отказать. Хорошо, говорю я ему, хорошо… Только если ты, говорю, убьешь меня, то позаботься о моих стариках, живущих в Лебедине. -Ну, что же он? -Говорит, хорошо. Позабочусь, говорит. Я ему, впрочем, о родителях так вставил — для красоты слова. Отецто у меня, правду сказать, богат, как черт!.. -И все это изза того, что ты разругал его картину? -Да как я ее там ругал? Просто сказал: глупая мазня. Бессмысленное нагромождение грязных красок! Только и всего. -Может, помирились бы? -Да… так он и согласится! Эх! Убьет, братцы, этот зверь вашего Костю. А? -Урываев? Конечно, убьет,- подтвердил Подходцев, безмятежно лежа на постели и значительно поглядывая на Громова.- Или попадет пуля в живот тебе. Дня три будешь мучиться… кишки вынут, перемоют их, а там, смотришь, заражение крови и — капут. Да ты не бойся: