Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 35

(с некоторых пор он заменил совсем павшего духом Громова) около девочки, пока не уложил ее в постель. -Ну, спи, звереныш. -Послушай, а Богу молиться… Почему ты меня не помолил? -Ну, молись. Девочка стала на колени. -Ну?- обернулась она к нему. -Что тебе еще? -Говори же слова. Я ж так же не могу, когда мне не говорят слова. -Ну, повторяй: «Господи, прости мою маму, Клинкова, Громова и Подходцева…» Они, брат, совсем, кажется, закрутились. -…»Они, брат, совсем, кажется, закрутились»,- благоговейно произнесла девочка. -Нет, это не надо! Это не для молитвы, а так. Ну, теперь говори: «Спаси их и помилуй». -А папу?- вдруг спросила Валя, глядя на него сбоку удивленным черным глазом. -Папу? Ну можно и папу,- решил щедрый Клинков.- Бог его простит, твоего папу, -Готово?- спросила девочка. Клинков неуверенно согласился: -Пожалуй, готово. -А теперь сказку,- скомандовала Валя, ныряя под одеяло. -Еще чего! Спи. -Ну, скажи сказку, ну, пожалуйста. -Да я все страшные знаю. -Расскажи страшную! -Ну, слушай: в одном доме разбойники убили старуху, отрезали ей голову и унесли, а туловище бросили в запертой квартире. Пришли домой, голову съели и легли спать. Вдруг ночью слышат, ктото ходит по ихней комнате. Зажгли свет: глядь, а это старуха без головы ходит, растопыря руки, и ловит их: «Отдайте, дескать, мою голову»… Неизвестно, до чего дошла бы эта леденящая кровь история, если бы из соседней комнаты не раздался окрик Подходцева: -Клинков! Иди, я тебя в Громовых оставлю. -В каких Громовых? -Ну в дураках, не все ли равно. Несмотря на все задирания Подходцева, друзья не парировали его шуток. Слышались только краткие возгласы: «Тебе сдавать! Тройка! Ты остался!» Глава 7. Клинков снова уезжает Громов предъявил Подходцеву «тройку», состоящую из семерки, восьмерки и короля, и заметил: -Сколько она у нас уже живет? Вторую неделю? -Да,- подтвердил Подходцев, рассеянно покрывая короля валетом и принимая семерку с восьмеркой.- Девятый день. -Первые два дня она тебя с собой брала, когда ездила по делам, а теперь все сама да сама… -Может, она боится затруднять Подходцева,- задумчиво предположил Громов, набирая из колоды сразу семь карт. -Не симптоматично ли,- криво усмехнулся Подходцев,- что ты, Громов, как раз в эту минуту остался в дураках. -Ты предполагаешь, что в эту минуту?- злобно подхватил Клинков.- Я думаю — раньше. Громов бросил карты на пол и вскочил с места. -Ну, так я же вам скажу, что вы оба свиньи и самые грязные лицемеры. Как?! Вы меня упорно называете глупцом, упорно смеетесь надо мной… А вы?!! Ты, Подходцев, разве ты не пробродил от семи до девяти часов вечера по нашей улице?! -Я папиросы покупал! -Два часа? За это время можно купить целую табачную фабрику!! А Клинков?! Раньше он сравнивал детей с клопами, говорил, что они «заводятся» и что их нужно шпарить кипятком — что заставляет его теперь возиться с девочкой, как нянька? Откуда этот неожиданный прилив любви к детям?!! -Я всегда любил ухаживать за детьми,- попробовал вставить свое слово Клинков в этот шумный водопад. -Да! Когда им было больше восемнадцати лет! Разве я не вижу, что Подходцев все смотрит в потолок да свистит какуюто дрянь, а когда она приходит, он расцветает и прыгает около нее, как молодой орангутанг. Разве не заметно, что Клинков, под видом сочувствия к ее горю, то и дело просит «ручку» и фиксирует поцелуй так, что всех тошнит… И вот, оказывается, что вы оба правы, вы в стороне, а я — неудачный ухаживатель, предмет общих насмешек… и… и… -Выпей воды!- холодно посоветовал Подходцев. -К черту воду!! -Мне эта истерика надоела,- сверкнув глазами, заявил Подходцев.- Я сейчас ложусь спать, и, если ктонибудь еще вздумает оглашать