Он и жуликоват. Хи-хи!
В этом смысле я резко разошелся с Сандерсом. Рим покорил мое сердце. Я не мог думать без умиления о том, что каждому встречному камню, каждому обломку колонны — две, три тысячи лет от роду. Тысячелетние памятники стояли скромно на всех углах, в количестве, превышающем фонарные столбы в любом губернском городе.
А всякая вещь, насчитывавшая пятьсот, шестьсот лет не ставилась ни во что, как девчонка, замешавшаяся в торжественную процессию взрослых.
Я долго бродил с гидом по Форуму, среди печальных обломков старины, и в ушах моих звенели диковинные цифры
— Две тысячи лет, две с половиной! Около трех тысяч лет…
Когда мы брели усталые по сонным от жары улицам, я остановился около мраморного, позеленевшего от воды и лет фонтана и сказал
— О! Вот тоже штучка. Я думаю, не из новых.
Гид пожал плечами, сплюнул в струю воды и возразил
— Дрянь! Всего-то восемьсот лет.
На углу меня заинтересовала чья-то бронзовая статуя.
— Господин, — сказал гид, — если мы будем останавливаться около таких пустяков — у нас не хватит недели,
— Вы это считаете пустяком
— О, Господи ж! Поставлен в прошлом столетии.
— Однако, — сказал я. — Как же вы терпите эту ужасную новую ярко-позолоченную конную статую Виктора-Эммануила
— О, ведь это вещь временная. Этот памятник еще не готов.
— Почему
— Он будет готов через шестьсот — семьсот лет, когда позолота слезет. Тогда это будет благороднейшее старинное произведение искусства.
— Странный обычай. У нас, в России, таким способом заготовляют только огурцы впрок. Раз он не готов — не нужно было его открывать…
— Закрытыми такие вещи нельзя держать, — возразил гид. — Тогда позолота и в тысячу лет не слезет.
Я проникся культом старины даже гораздо раньше, чем этого мог ожидать гид.
В сумерки он зашел ко мне в гостиницу и предложил, лукаво ухмыляясь
— Не желает ли господин посмотреть тут один шантанчик
— Старый — спросил я.
— О, нет, совершенно новый, недавно отремонтированный.
— Так что ж вы мне его предлагаете! Еще если лет восемьсот, девятьсот…
— О, тогда господину нужно пойти в кафе Греко.
— Старое
— О, да. Еще в восемнадцатом веке…
— Только-то Нет, мой дорогой. Я полагаю — его можно будет посещать лет через триста… и то с большой натяжкой…
Я имею основание думать, что гид почувствовал ко мне тайное почтение. Он поклонился и сказал
— В таком случае, не посмотрите ли вы завтра собор святого Петра
— О, — равнодушно пожимая плечами, промямлил я. — Вы говорите — святого Это, вероятно, что-нибудь уже после Рождества Христова
— Да, но…
— Знаете что Отложим это до будущего приезда. Все-таки будет годиком больше, а
— Ну, я знаю, что господину нужно… Он завтра утром посмотрит Колизей и термы Каракаллы.
— Ну что ж, — сказал я. — Я полагаю, что это меня позабавит.
На другой день утром автомобиль в двадцать минут доставил нас прямо к Колизею. Был прекрасный жаркий день.
Лицо гида