благодаря которой можно было не малую, a большую толику въ карманъ зажать, да какъ-то не могъ я. Хи-хи-хи! Ну, да ничего, знаете-ли, все на св?т? поправимо. Св?тъ не безъ добрыхъ людей. Сегодня я растерялъ вс? перья, завтра ближніе помогутъ обрости. Не правда ли?
Я помолчалъ.
— Я говорю: не правда-ли, а? Все, глядишь, и устроится.
Разглядывая съ суровымъ вниманіемъ свои ногти, я неохотно проц?дилъ:
— Да…. гм… бываетъ. Бываетъ, что и устраиваются.
— То-то и оно.
Я бросилъ на него исподлобья быстрый взглядъ и, ув?рившись, что онъ попрежнему безмятеженъ, перевелъ разговоръ.
— Лазаренку давно встр?чали?
Онъ засм?ялся.
— Охъ, батенька! Лазаренка этотъ прямо какой-то пренесчастный типъ! Сколько разъ я къ нему ни захожу, ни звоню по телефону — все н?тъ дома. Все, в?роятно, романы съ дамами. Конечно, онъ холостой челов?къ, но, в?дь, такъ и известись можно. На-дняхъ звоню къ нему — будто его голосъ по телефону: «Кто говоритъ?»— Я отв?чаю: «Кирпичевъ». И вдругъ тоненькій женскій голосокъ кричитъ: «Его н?тъ дома! Пов?сьте трубку!». Умора.
Я для чего-то перелисталъ книгу и спросилъ:
— A y этого… какъ его! У Тарасовича… Бываете?
— Тоже онъ занятой челов?къ. Вотъ в?дь странный городъ Петербургъ, какъ подумаешь: онъ высасываетъ y челов?ка все свободное время и ни на минутку не даетъ пожить для себя. За?зжаю къ Тарасенк?, разъ — н?тъ дома! за?зжаю другой — н?тъ дома, третій разъ — н?тъ дома!! «Да, гд?-же онъ?».— «To въ суд?, то на какомъ-то зас?даніи, то на д?ловомъ завтрак? или об?д?».— «Да когда его можно застать?».— «Не знаемъ.»— «Да вы скажите этому чудаку, что Кирпичевъ, его пріятель Кирпичевъ, хочетъ, молъ, его вид?ть. Пусть онъ самъ мн? напишетъ, когда y него свободная минутка выберется»… Оставилъ свой адресъ… Вы думаете, получилъ отв?тъ? Ни-ни! Впрочемъ, наша петербургская почта… На нее не над?йся, не правда-ли?
— Да ужъ… почта,..— пробормоталъ я.
— То-то и оно. И, главное д?ло, очевидно, что жизнь усложняется съ каждымъ днемъ, Помню я, года два тому назадъ какъ-то свободн?е жилось и время для всего находилось, a нынче… (Онъ махнулъ рукой). Прямо-таки, я не знаю — куда мы идемъ? И что будетъ съ нашими д?тьми, если даже мы уже — расшатанные скверные неврастеники, несущіеся, сломя голову, въ погоню за д?лами…
— Да,— разс?янно вздохнулъ я.
— Конечно-же, правильно. Да вотъ даже взять Костю Св?тлякова — милаго л?нтяя, гуляку и безд?льника Костю. И тотъ какимъ-то образомъ по уши погрязъ въ д?лахъ. Захожу какъ-то на-дняхъ къ нему пораньше, чтобы ужъ нав?рное застать. «Доложите, говорю, барину, что Кирпичевъ пришелъ, его пріятель. Баринъ-то, конечно, дома?».— «Кажется, дома; сейчасъ посмотрю». Вернулась: «н?тъ дома».— » Какъ такъ н?тъ? Въ это-то время?».— «Да, говорить, по д?лу куда-то у?халъ».— «Чудеса! Да, когда-же онъ вернется».— «Неизв?стно; до вечера, говоритъ, по д?ламъ по?халъ». Какой-то поэтъ сказалъ: «Городъ жестокій Богъ и мы его рабы!»… И в?рно. Ужъ если Костя Св?тляковъ изъ господина города въ раба превратился…
Я искоса взглянулъ на Кирпичева; мн? все казалось,