Даете слово?
— О, конечно, даю! Я умираю отъ любопытства! !
— Ну, смотрите. Вчера только что подхожу я къ квартир? Бакал?евыхъ, вдругъ выходить оттуда Шмагинъ — бл?дный, какъ смерть! Я…
Я кладу трубку на подоконникъ (если пов?сить ее, барышня можетъ черезъ минуту опять позвонить), — кладу трубку, облегченно вздыхаю и удаляюсь на цыпочкахъ (громкіе шаги слышны въ трубку).
Воображаю, какъ она тамъ б?снуется y своего конца проволоки:
— Алло! Я васъ слушаю! Почему вы молчите?! Ахъ, ты, Господи! Барышня! Это центральная? Почему вы насъ разъединили? ! Дайте номеръ 54—27.
A телефонистка, нав?рное, отв?чаетъ деревяннымъ тономъ:
— Или трубка снята, или поврежденіе на линіи.
Милая телефонистка. Однажды барышня позвонила ко мн? рано утромъ; было холодно, но я согр?лся подъ од?яломъ и думалъ, что никакія силы не сбросятъ меня съ кровати.
Однако, когда зазвен?лъ телефонный звонокъ, я, пролежавъ минуты три подъ оглушительный звонъ, наконецъ, дрожа отъ холода, вскочилъ и подб?жалъ къ телефону, перепрыгивая съ одной ноги на другую — полъ холоденъ какъ ледъ.
— Алло! Кто?
— Здравствуйте. Вы уже не спите? Однако, рано вы поднимаетесь; я тоже уже проснулась. Ну, что y васъ слышно?
Перепрыгивая съ ноги-на-ногу, я давалъ вялыя реплики, и посл? десятиминутнаго разговора услышалъ успокаивающая душу слова:
— A я очень хорошо устроилась: лежу на оттоманк?, около горящаго камина — тепленько-претепленько. Педикюрша д?лаетъ мн? педикюръ, a я пью кофе, разсматриваю журналы и говорю по телефону; телефонъ-то y меня тутъ же на стол?. Я кстати и позвонила вамъ… Алло! Почему не отв?чаете? Центральная!! Что это такое? Опять порча? Господи!
Вотъ я написалъ разсказъ.
Десятки тысячъ барышень, нав?рное, прочтутъ его. И если хотя бы десять барышень призадумаются надъ написаннымъ и поймутъ, что я хот?лъ сказать — на св?т? станетъ жить немного легче.
Прошу другія газеты перепечатать.
ЧЕЛОВ?КЪ, КОТОРОМУ ПОВЕЗЛО.
Пов?сть.
Въ этомъ не было ничего чудеснаго.
Это все равно, какъ если бы челов?къ, переходя каждый день, въ теченіе десяти л?тъ, черезъ шумную улицу, твердилъ бы ежедневно:
— Вотъ сегодня меня непрем?нно раздавитъ автомобиль! Сегодня ужъ нав?рное.
И если бы автомобиль когда-нибудь, д?йствительно, раздавилъ его — въ этомъ не было-бы ничего удивительнаго. Не было бы чудеснаго пророчества, предчувствія.
То же самое можно было сказать и объ Аким? Васильевич? Цыркунов? — конторщик? большого дровяного склада братьевъ Перетягиныхь (доски, дрова, уголь, каменный и деревянный; оптовый отпускъ).
Если, когда нибудь Акимъ Цыркуновъ, переписывая корешки накладныхъ, поднималъ отъ книги сморщивщійся носъ, открывалъ ротъ и, глядя въ потолокъ искаженнымъ отъ сладкаго ожиданія взглядомъ, наконецъ, аппетитно и оглушительно чихалъ — его товарищъ и сподвижникъ по служб? Ваничка Сырыхъ неизм?нно подсказывалъ ему:
— Дв?сти тысячъ на мелкіе расходы.
— Спасибо, — неизм?нно отв?чалъ Акимъ Цыркуновъ и сейчасъ же неизм?нно впадалъ въ мечтательное настроеніе.