и налилъ себ? еще стаканъ.
Звонокъ принимался звонить н?сколько разъ… Допивъ чай, Прохоръ всталъ и неторопливо направился въ кабинетъ.
— Звонили?
— Звонилъ! ! ! Конечно, звонилъ. Тысячу разъ звонилъ. Куда тебя черти унесли? !
— Да къ ящику-то почтовому нужно было пойти, али н?тъ?
— Такъ это тутъ же, напротивъ! A ты пропалъ на ц?лыхъ полчаса.
— Дозвольте вамъ сказать, что я тоже отв?чаю за свою службу. Я, д?йствительно, поб?гъ къ этому ящику, да онъ, гляди-ка, до верху письмомъ набитъ. Такъ мн? что-жъ — тоже сунуть? Всякій челов?къ придетъ и вытащить можетъ — нешто это порядокъ? Такъ я и снесъ, ихъ, письма-то, на другую улицу, гд? ящикъ послободн?е.
— То-то и оно! Я и такъ уже зам?чалъ раза два, что письма не доходили.
— То-то и я говорю. Возл? письмовъ много разнаго народу трется. И прохожій, и почтальонъ, и тоже теб? швейцаръ — долго-ли до гр?ха. A вы говорите — долго ходилъ!
II.
Посл? об?да къ Воскобоеву прі?хала дама. Онъ встр?тилъ ее съ кислымъ лицомъ, сказалъ сначала, что ждетъ нужнаго челов?ка, потомъ подучилъ Прохора соврать, что его потребовали въ клубъ на важное зас?даніе — но дама была непреклонна.
— Зач?мъ ты меня гонишь,— сказала она, подозрительно поглядывая на него.— Можетъ быть, y тебя любовное свиданіе?
— Ты съ ума сошла! Я даже забылъ, какія бываютъ другія женщины. Я люблю исключительно тебя.
— Вотъ, въ такомъ случа?, я y тебя и останусь часика на два.
Воскобоевъ сжалъ въ карман? кулакъ, пробормоталъ какой-то комплиментъ и, оставивъ даму одну, пошелъ въ кухню къ Прохору.
— Проша, милый,— прошепталъ онъ.— Тутъ ко мн? черезъ часъ одна гимназистка должна придти — такая молоденькая барышня въ синемъ плать? — такъ ты скажи ей, чтобъ она, обязательно, завтра пришла, что сегодня меня экстренно потребовали къ больному.
— Эко сказали! Да что вы докторъ, что-ли, что къ больному вызвали.
— Ну, соври самъ. Скажи — къ больному родственнику — къ дяд?, молъ.
— Скажу, къ дяд?, молъ, Ивану Алпатычу. Старикъ, молъ, въ горячк? былъ, a нынче, молъ, въ память пришелъ.
— Во-во.
— Жена-то, скажу, въ Рязань у?хамши, a дяденька, значитъ, одни и очень имъ плохо.
— Ну, ужъ ты тамъ размажь что-нибудь. Только скажи, чтобы завтра приходила непрем?нно; буду ждать. A шляпу Марьи Дмитріевны или унеси изъ передней, или прикрой газеткой.
— Будьте покойны.
В?рный слуга взялъ газету и ус?лся, какъ сторожевой песъ, въ передней.
Черезъ часъ, д?йствительно, пришла д?вушка л?тъ шестнадцати въ гимназическомъ плать?, смущенная, дрожащая, съ бл?днымъ лицомъ, на которомъ сразу можно было прочесть всю ея несложную пов?сть: что она полюбила Воскобоева «больше жизни», и что жизни этой она совс?мъ не понимаетъ, и что она простодушна, и что она дов?рчива, и что сердечко y нея восторженное, честное, способное на самоотверженіе и порывъ.
— Скажите…— спросила она, не зная, куда д?вать глаза:— баринъ вашъ дома?
— Онъ-то? Н?тъ дома. Къ дяд? по?халъ. Дядя, вишь, боленъ. Очень наказывали вамъ завтра прійтить.
— Ахъ, Господи!—