мог так нахально рассказывать о самых невероятных вещах, способен был так просто и самоуверенно лгать, что одним своим тоном мог поколебать недоверие самого скептического слушателя.
Почемуто из всей компании нянька Мецената отдавала предпочтение именно Новаковичу и даже изредка высыпала ему в карман целую сахарницу колотого сахара, который он ел, уверяя всех, что сахар придает крепость костям.
Приятелям он рассказывал:
-Отчего я такой сильный? Исключительно от сахара. Да еще сырую морковь ем, как заяц. Поэтому медный пятак мне согнуть в трубку ничего не стоит.
-Ну, вот тебе пятак — согни его.
-Зачем же его портить,- хладнокровно говорил Новакович, опуская пятак в карман,- он мне на трамвай пригодится.
-Экий ты, братец. Ну, вот тебе еще пятак — согни.
-Вот спасибо. На первый пятак я проеду только туда, а на второй смогу вернуться обратно.
И второй пятак находил упокоение вместе с первым в широком кармане студенческих брюк Новаковича.
Куколка сидел притихший, широко раскрытыми глазами глядя на приготовления к завтраку, которые никак не вязались с «чопорным аристократическим домом», как характеризовал квартиру Мецената Новакович.
-Почему эта старуха накрывает завтрак на полу?- робко шепнул он Новаковичу.
-О, это странная история,- с готовностью объяснил Новакович.- У нее была семья из восьмидесяти двух человек, и все они один за другим умирали, и всех их она видела мертвыми на столе! И поэтому с тех пор стол, по ее понятиям,- святое место, которое не должно оскверняться икрой и коньяком!..
-Как это удивительно!- воскликнул Куколка.- Помоему, вот сюжет для жуткой баллады в стиле Жуковского.
-И очень просто! Вы бы записали, чтоб не забыть.
-ЕйБогу, запишу.
Когда все, кроме забытого Кузи, улеглись на ковер спинами вверх и принялись за коньяк с икрой, Кузя взвыл:
-Телохранитель! Сними — или я прыгну вниз и сломаю ногу.
-Какие у меня мозги?
-Замечательные! Галилей, Коперник, Ньютон и Эдисон — причудливо соединились в твоей черепной коробке.
-Не люблю грубой лести. Сиди.
Видя, что явства и пития исчезают с поражающей быстротой, Кузя решил помочь себе сам: лег на верхушку шкафа и, открыв его дверцы, принялся сбрасывать огромные тома «Словаря» с верхних полок на пол.
Меценат равнодушно поглядывал на такое варварское обращение с его библиотекой, а Новакович и Мотылек тихо хихикали, ерзая животами по ковру.
Когда груда сброшенных книг оказалась достаточной, Кузя повис на шкафу и сполз вниз, приветствуемый кощунственными словами Мотылька:
-Сошествие Святого Духа на апостолов.
Икру ели столовыми ложками из объемистой миски, коньяк пили из чашек, потому что наливание в рюмки отнимало, по словам Новаковича, массу времени. Меценат был щедр, как король, и радушно потчевал Куколку, чуть ли не вмазывая ему в рот полные ложки икры.
Подвыпивший Куколка болтал без умолку:
-Я раньше не верил в себя, а теперь, с сегодняшнего дня, верю! Я напишу целую книгу и посвящу ее господину Меценату!
-Пиши, старик, пиши,- поддакивал Мотылек.- Мы тебя не покинем! Здорово это у тебя вышло о старушке:
В лесу старушка
Сидит в кадушке,
Скрипит избушка…
-Позвольте… Вы перепутали…
-Неважно! Главное — музыка стиха.
-А что, Куколка?- спросил Новакович.- Что, если переложить эти стихи на музыку? Я бы и переложил.
-Да разве вы композитор?
-Ято? Вы оперу «Майская ночь» слышали?
-Но ведь это вещь РимскогоКорсакова?!
-Вот я и говорю — знаете «Майскую ночь» РимскогоКорсакова? Так я могу написать в десять раз лучше!
-А вы в шахматы играете?- осведомился Кузя.
-Очень плохо.
-Тото и оно. Я вам могу дать вперед коня и пешку.
-Неужели вы так хорошо играете?
-Замечательно!- скромно заявил Кузя.
-Он может играть с вами партию не только не глядя