странный,- покачала головой Яблонька.- Очень; но вы не страшный. Только зачем Меценат? Может быть, он занят сейчас чемнибудь, а вы его отрываете. Не лучше ли в другой раз?
-Нини! Да вот уже его шаги. Видите, как он мягко спускается — как старый добрый лев. А за ним слышен тяжкий бег буйвола — это, конечно, Телохранитель.
Меценат, а за ним Новакович, оба без шапок, выскочили на улицу и, увидев около Мотылька белокурую красавицу, замерли, молчаливые, удивленные.
-Меценат! Я вас сейчас же, сейчас, прямотаки вот немедленно познакомлю, но… дайте мне сначала два рубля. Вот вам за это книга. Вы абонированы! Локка книга. Читайте ее, она интересная. Ведь книга интересная?- стремительно обратился он к Яблоньке.
-Интересная,- спокойно улыбнулась она, разглядывая странную группу: Мецената в засыпанном пеплом бархатном пиджаке и выглядывающего изза его плеча мощного студента Новаковича.
-Скорей два рубля, Меценат! Спасибо! Вот вам, благодетельная фея, мой долг, а теперь можно и познакомить вас. Это Меценат. Правда, чудный? А тот пещерный медведь сзади — Телохранитель. Новакович! Дай тете ручку и шаркни ножкой. Господа! Эта девушка — лучшая в столице. Я с ней заговорил на улице, как мерзавец, а она ответила мне, как святая. А красота какая! Хотите, мы будем на вас молиться? Лампадку зажжем! Песнопение для вас сочиним. Телохранитель! Подбери глаза — а то на мостовую рассыплешь. Меценат! Видите, как я вас люблю! Увидел воплощение красоты, и первая моя мысль — о Меценате!.. «Меценат!- подумал я.- Ты будешь бедный, если не увидишь ее хоть издали!» А Новакович, светлая девушка, тоже хороший — двумя руками девять пудов выжимает.
-Мотылек с ума сошел,- усмехнулся первый пришедший в себя Меценат.- Позвольте узнать ваше имя?
-Нина Иконникова.
-А вы знаете, как я вас назвал, когда вы так вот стояли, белая, ласковая, около этого корявого пня? Подумал я: яблонька в цвету!
-Гип, гип, ура, Яблонька!- заорал Мотылек на всю улицу.
-Вы не обидитесь,- улыбаясь, спросил Меценат,- если я предложу вам зайти к нам отдохнуть от трескотни Мотылька. Они оба люди, которые могут с непривычки ошеломить, но публика, в общем, не страшная.
-Я должна спешить домой,- ответила, подумав, Яблонька,- но если вы не будете меня задерживать, я минут десять посижу.
-Яблонька,- сказал Новакович, выдвигаясь вперед.- За то, что вы нас сразу поняли, и доверились, и идете к нам, я отныне даю присягу быть вашим рыцарем, защищать вас от всяких невзгод, а если ктонибудь посмеет чтонибудь лишнее — оторву голову и суну ему под мышку. Господа! Дорогу Яблоньке!
И, когда Яблонька шагнула на площадку Меценатовой квартиры, Новакович одним движением снял с себя тужурку и почтительно подбросил ее под ножки Яблоньки.
«И жители восторженно встречали ее,- неизвестно откуда процитировал Новакович,- и расстилали плащи перед ней, чтобы ее нежной стопы не коснулась грубая земля».
-У вас сзади рукав рубашки разорвался,- заботливо заметила Яблонька, осматривая рукав Новаковича.- Если у вас найдется нитка и иголка — я зашью.
-Вот девушка!.. Если бы я был достоин — я поцеловал бы край ее платья,- вздохнул Новакович, толкнув Мотылька плечом.
Яблонька вступила в знаменитую гостиную Мецената и с любопытством огляделась.
-Уютно у вас, а только странно. И солнца мало. Отчего портьеры задернуты? А для пепла полагается пепельница, а не ковер и не плечи бархарного пиджака. Где у вас щетка? Я вас почищу немного…
Яблонька посидела самую чуточку, скушала одну грушу, поправила висящую криво картину и уже надевала перед зеркалом воздушную шляпку, собираясь уходить, как в дверях показалась Анна Матвеевна.
-Экое чудо у нас,- охнула она, разглядывая Яблоньку.- Вы бы, барышня, подальше от них были! Это ведь