нынче утром крысу проглотил.
-Вот дуракто! Как же это человек может проглотить крысу?
-То же самое и я ему говорю! Никаких резонов не принимает — сидит внутри крыса, да и только!
-А знаешь что? Дай я с ним поговорю. Может, урезоню.
Подошел к управляющему. Стал разглядывать его с огромным интересом и сочувствием.
-Послушайте, что с вами случилось?
-Крыса внутри сидит. Нынче нечаянно проглотил.
-Ну, Гаврилов, голубчик! Подумайте сами: ведь это вздор. Как это человек может проглотить крысу? Ведь вы человек интеллигентный, знаете строение гортани, пищевода…
У моего Гаврилова лицо до того тупоидиотское, что смотреть противно.
-Раз я вам говорю, что у меня внутри крыса, значит, она там. Вот приложите руку к животу — слышите, как скребет когтями внутри?
-Поймите, что никакое живое существо не выдержит температуры желудка…
-Не морочьте голову… Вы подкуплены хозяином.
Плюнул Николай Платоныч, отошел ко мне.
-Форменный сумасшедший! Я ему логически доказываю, что не может быть живая крыса в человеческом животе, а он черт его знает что несет. Послушай… Давай его полечим, а?
-Чем же его лечить?!
-Покормим сеном. Живые соки, которые находятся в стебельках свежего сена, могут оказать очень благодетельное действие на серое вещество мозга. Понимаешь — сочное сено! Накормим его, а?
Я сделал вид, что размышляю.
-Сено, конечно, очень полезная вещь. Но как его дозировать? Очень сильная доза может оказаться убийственной. Здесь без доктора не обойдешься.
-Так отвези его в сумасшедший дом, там его поставят на ноги.
-Я бы и отвез, но одному трудно. Друг Николай Платоныч, выручи! Давай его вместе отвезем.
-Послушай… А вдруг он догадается, куда мы его препровождаем?
-А ты с ним поговори. Соври чтонибудь.
Николай Платоныч сомнительно покачал головой, приблизился к Гаврилову и сказал, хитро на меня поглядывая:
-Вот что, друг Гаврилов! Мы тут обсудили этот вопрос с крысой и решили вас везти в город на операцию. Раз крыса в желудке, нужно его вскрыть и извлечь оттуда инородное тело. А потом уж я буду долечивать вас сеном — согласны?
-Я боюсь докторов! Вообще же есть у меня один приятель — доктор, да он в доме умалишенных служит.
Глаза сумасшедшего радостно блеснули.
-Ну, вот мы вас к нему и отвезем. Конечно, знакомый доктор лучше!
Он подошел ко мне на цыпочках и подмигнул на Гаврилова с дьявольски лукавым видом:
-Все устраивается как нельзя лучше. Этот болван со своей глупой крысой внутри сам лезет в лапы психиатров. Вели закладывать лошадей — мы его живо домчим.
И вот, когда мы уселись в экипаж, нужно было видеть, с какой трогательной заботливостью относился настоящий сумасшедший к поддельному. Он закрывал ему ноги пледом, хлопотливо засовывал за жилет клок сена («Жизненная эссенция сена очень хорошо размягчает инородные тела внутри организма…»), изредка во время пути обращался к Гаврилову, сочувственно кивая головой:
-Ну, что, Гаврилов?.. Успокоилась крыса?
-Нет, ворочается, проклятая.
-Ах ты ж, история какая. Ну, потерпи, голубчик… вот привезем тебя, сделаем операцию — и все как рукой снимет.
Приехали. У ворот дома умалишенных Зубчинский заботливо помог Гаврилову выйти из экипажа и, деликатно поддерживая под локоть, стал всходить с ним по ступенькам лестницы.
Я шел сзади, а сердце отчегото тоскливо ныло.
На наше счастье в приемной находился в тот момент доктор с ассистентом и два здоровенных служителя в белых халатах.
-Чем могу служить?- деловито спросил доктор. Оставаясь благоразумно около входных дверей, я сделал незаметный знак доктору и сказал:
-Да вот приятель у меня захворал. Не можете ли вы его освидетельствовать?
-Понимаете, доктор,- развязно вступил в разговор Зубчинский.- Вообразил он, что в его животе