Аркадий Тимофеевич Аверченко
(1881—1925)
Главная » Кубарем по заграницам » произведения, Кубарем по заграницам, 3 страница

произведения, Кубарем по заграницам, 3 страница

    Русские в Византии
       
       Этот осколок константинопольской жизни мне хочется написать в благородной форме исторического романа — так он красочен.
       Стояло ясное, погожее утро лета 1921 года.
       Впрочем, нет, стоял вечер.
       Автор начинает с утра только потому, что все русские исторические романы начинаются этой фразой.
       А на самом деле стоял вечер, когда произошла завязка этого правдивого бытового романа.
       Граф Безухов, не доложившись, неожиданно вошел в комнату жены и застал последнюю (она же была и первая у него) в объятиях своего друга князя Болконского.
       Произошла ужасная сцена.
       — Милостивый государь! — вскричал взбешенный муж.
       — Милостивый государь!
       — Вы знаете, что вами осквернен мой семейный очаг?!
       — Здесь дама, прошу вас не возвышать голоса. Орет, сам не знает чего.
       Закусив нижнюю губу, бледный граф молча сдернул со своей руки перчатку, сделал два шага по направлению к князю и бросил перчатку прямо в лицо врага.
       — Надеюсь, вы понимаете, что это значит, — угрюмо сказал он.
       — Готов к услугам, — холодно поклонившись, ответил князь Болконский.
       — Мои секунданты будут у вас в десять часов утра.
       — Хоть в девять, — с достоинством ответил князь, отыскивая свою шляпу.
       По соглашению сторон поединок был решен на завтра на дуэльных пистолетах.
       Выработав все условия и подробности, секундант графа, полковник Н., спросил у княжьего секунданта, гусарского корнета Ростова:
       — Теперь последний вопрос: у вашего доверителя есть дуэльные пистолеты?
       — Никаких нет.
       — A у вас?
       — Откуда, голубчик, я из Севастополя эвакуировался с маленьким ручным чемоданом… До дуэльных ли тут пистолетов!
       — И у моего нету. Что ж теперь делать? Нельзя ли у кого-нибудь попросить на время? Например, у барона Берга?
       — Нашли у кого просить! Барон на Пере «тещиными языками» торгует с лотка, неужели вы думаете, что у него удержалась такая ценная штука, как дуэльные пистолеты? Загнал!
       Огорченные, разошлись секунданты по своим доверителям.
       — Ну, что? — нетерпеливо спросил бледный, с горящими глазами граф Безухов. — Все готово? Когда?
       — Черта с два готово! Пистолетов нет.
       — Вот тебе раз! У барона Берга нет ли?
       — «Тещины языки» есть у барона Берга. Не будете же вы драться «тещиными языками»!
       — Может, в магазине можно купить, если недорого?
       — Ваше сиятельство, что вы! В константинопольском магазине дуэльные пистолеты? Да на кой же их шут держать будут? Для греков, торгующих маслиной и халвой? Нашли тоже Онегиных! Они больше норовят друг друга по шее съездить, или еще проще — обсчитать на «пенды-грош», а не дуэль. Уверяю вас, что среди местных греков нет ни Ленских, ни Печориных.
       — Гм… дьявольски глупо… не отказаться же из-за этого от дуэли!
       — Впрочем, попытаюсь пойти еще в одно место — в комиссионный магазин «Оказион», — не найду ли там.
       — Здравствуйте, чем могу услужить?
       — У вас есть дуэльные пистолеты?
       — Помилуйте, все есть. Ковры, картины, бриллианты, курительные трубки…
       — На кой мне черт ваша курительная трубка! Из нее не выстрелишь.
       — Пардон, стреляться хотите? Дуэль?
       — Не я. Я по доверенности.
       — Ага, так, так. Присядьте. Ну, желаю удачи. А пистолетики найдутся. Вам пару?
       — Не четыре же. Это не кадриль танцевать.
       — Нет, я в том смысле спросил, что, может, одним обойдетесь?
       — Что вы за чушь городите! Какая же это дуэль с одним пистолетом!
       — А почему же? Сначала первое лицо стреляет; ежели не попал, передает партнеру, тот стреляет — и так далее. Экономически-с…
       — Подите вы! Сколько стоит пара?
       — Для вас двести лир.
       — Вы с ума сошли! Они и шестидесяти не стоят.
       — Не могу-с. А пистолеты такие, что поставьте в затылок пятерых — насквозь пронижет.
       — Ну, вот, для вашего удовольствия мы еще четыре пары дуэлистов подбирать будем! Уступите за сто.
       — И разговора нет никакого.
       — Ну, что?
       — Черт его знает, с ума сошел человек. Он, может, из человеколюбия, но нельзя же драть двести лир за пару! Скажите, сколько вы ассигнуете?
       — Ммм… Могу отдать все, что имею — сорок лир.
       — Впрочем, с какой стати вы будете один нести все расходы! Вот еще — пусть противник примет на себя половину?
       — Послушайте, удобно ли обращаться по… такому поводу?
       — В Константинополе — все удобно. Я с него и за доктора половину сдеру…
       Колесо завертелось. Полковник Н. пошел к корнету Ростову и потребовал, чтобы его доверитель, князь Болконский, заплатил свою часть за пистолеты — сорок лир. Корнет пошел к князю, у князя нашлось только двадцать пять лир. Корнет отправился к полковнику, но полковник нашел, что шансы не равны, и предложил взять доктора за счет князя; потом оба пошли в комиссионный магазин и стали торговаться.
       Хозяин уступал за полтораста (без зарядов); секунданты давали шестьдесят с зарядами; не сойдясь, оба разошлись по своим доверителям за инструкциями; граф предложил полковнику Н. взять пистолеты напрокат; полковник отправился к корнету Ростову; оба отправились в комиссионный магазин; хозяин согласился напрокат, но попросил залог в полтораста лир; оба снова разошлись по доверителям; один из доверителей (граф) согласился дать в залог брошку жены (сто лир) с тем, чтобы князь Болконский доплатил остальное; корнет Ростов отправился к князю, но у князя оказалось всего-навсего пятнадцать лир; граф передал через своего секунданта, что князь саботирует дуэль, а князь ответил через своего секунданта, что бедность не саботаж, и что он если и задолжает графу за пистолеты, то впоследствии, когда будут деньги, отдаст. Граф чуть было не согласился, но жена его возмутилась. «С какой стати, — говорила она, — раз шансы не равны: если он тебя убьет, он этим самым освобождается от долга, а если ты его убьешь, ты с него ничего не получишь… Я вовсе не желаю терять на вашей дурацкой дуэли». Граф возразил, что не дурацкое, а дело чести; графиня ответила в том смысле, что, дескать, какая честь, когда нечего есть. Из комиссионного магазина пришел мальчик и простодушно спросил: «А что те господа будут стрелять друг друга или отдумали, потому как, может, найдутся другие покупатели — так отдавать или нет?» Граф послал его к князю Болконскому, графиня послала его к черту, а он вместо этого раскрыл зонтик от дождя и побежал домой.
       Наступала осень.
       О, Ленские, Онегины, Печорины и Грушницкие!
       Вам-то небось хорошо было выдерживать свой стиль и благородство, когда и пистолеты под рукой, и камердинеры собственные, и экипажи, и верховые лошади… «Дуэль, пожалуйста, такое-то место, такой-то час, деремся на пистолетах». А попробуйте, милостивый государь, господин Ленский, пошататься по «оказионам», да поторговаться до седьмого пота, да войти в сношения с Онегиным на предмет взятия на себя части расходов, да получить с Онегина отказ, потому что у него «юс-пара» в кармане… Тогда не «Умру ли я, стрелой пронзенный» запоете, а совсем из другой оперы:
       
       Помереть не померла,
       Только время провела.
       
       Бедные мы сделались, бедные…
       И прилично-то уходить друг от друга не имеем возможности.