Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 13

не лезь. Заберите его от меня, или я его вымажу тестом. Вдруг Подходцев застонал. -Эх, черррт! Сломался! -Что? -Ключ от сардинок. Я попробовал открыть. -Значит, пропала коробка,- ахнул Громов.- Теперь уж ничего не сделаешь. Помнишь, у нас тоже этак сломался ключ… Мы пробовали открыть ногтями, потом стучали по коробке каблуками, бросали на пол, думая, что она разобьется. Исковеркали — так и пропала коробка… -И глупо,- отозвался Клинков.- Я тогда же предлагал подложить ее на рельсы, под колесо трамвая. В этих случаях самое верное — трамвай. -Давайте, я открою,- сказала озабоченная Маруся, отрываясь от места. -Видите, какая она у меня умница,- вскричал Клинков.- Я знал, что с сардинами чтонибудь случится, и привел ее. -Отстань! Подходцев, режь колбасу. Знаешь, можно ее этакой зведочкой разложить. Красиво! -Ножа нет,- сказал Подходцев. -Можно без ножа,- посоветовал Клинков.- Взять просто откусить кусок и выплюнуть, откусить и выплюнуть, откусить и выплюнуть. Так и нарежем. -Ничего другого не остается. Кто же этим займется? Клинков категорически заявил: -Конечно, я. -Почему же ты,- поморщился Подходцев.- Уж лучше я. -Или я! -Неужели у вас нет ножа?- удивилась Маруся. Подходцев задумчиво покачал головой. -Был прекрасный нож. Но пришел этот мошенник Харченко и взял его якобы для того, чтобы убить свою любовницу, которая ему изменила. Любовницы не убил, а просто замошенничал ножик. -И штопор был; и штопора нет. -Где же он? -Неужели ты не знаешь? Клинков погубил штопор; ему, после обильных возлияний, пришла на улице в голову мысль: откупорить земной шар. -Вот свиньято. Как же он это сделал? -Вынул штопор и стал ввинчивать в деревянную тротуарную тумбу. Это, говорит, пробка, и я, говорит, откупорю земной шар. -Неужели я это сделал?- с сомнением спросил Клинков. -Конечно. На прошлой неделе. Уж я не говорю о рюмках — все перебиты. И перебил Клинков. -Все я да я… Впрочем, братцы, обо мне не думайте: я буду пить из чернильницы. -Нет, чернильница моя,- ты можешь взять себе пепельницу. Или сделай из бумаги трубочку. Маруся с изумлением слушала эти странные разговоры; потом вытерла руки о фартук, сооруженный из наволочки, и, взяв карандаш и бумагу, молча стала писать… -Каламбур записываешь?- спросил Клинков. -Я записала тут, что купить надо. Вилок, ножей, штопор, рюмки и тарелки. Покупайте посуду, где брак,- там дешевле… Всего рубля на четыре выйдет. -Дай денег,- обратился Клинков к Подходцеву. -Что ты, милый? Я последние за муку отдал. -Ну, ты дай. -Я тоже все истратил. Да ведь у тебя должны быть? Клинков смущенно приблизил бумагу к глазам и сказал: -Едва ли по этой записке отпустят. -Почему? -Тарелка через «ять» написана. Потом «периц» через «и». Такого перца ни в одной лавке не найдешь. -Клинков!- сурово сказал Подходцев.- Ты чтото подозрительно завертелся! Куда ты дел деньги, а? -Никуда. Вон они. Видишь — пять рублей. -Так за чем же остановка? -Видите ли,- смутился Клинков,- я думаю, что эти деньги… я… должен… отдать… Марусе… -Мне?- искренно удивилась Маруся.- За что? -Ну… ты понимаешь… по справедливости… я же тебя привел… оторвал от дела… -И верно!- сухо сказал Подходцев.- Отдай ей. Маруся вдруг засуетилась, сняла с себя фартук, одернула засученные рукава, схватила шляпу и стала надевать ее дрожащими руками. -До свиданья… я пойду… я не думала, что вы так… А вы… Скверно! Стыдно вам. -Подходцев дурак и Клинков дурак,- решительно заявил Громов.- Маруся! Мы вас просим остаться. Деньги эти, конечно, пойдут на покупку ножей и прочих тарелок, и я надеюсь, что мы вместе разговеемся, мы с вами куличом, а эти два осла — сеном. -Ура!- вскричал Клинков.- Дай я тебя поцелую.