Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 15

спросил его, кусая ногти, толстый Клинков. -Я хотел бы и дальше расстраивать свое здоровье кутежами. -Чтото теперь делает этот болван Харченко?- вспомнил Клинков. -Ты говоришь об этом жирном пошляке Харченко? После этого Клинков и Подходцев принялись ругать Харченко. Стоило им только вспомнить о Харченко, как они принимались его ругать. Ругать Харченко — был хороший тон компании, это был клапан, с помощью которого облегчалось всеобщее раздражение и негодование на жизнь. -Жирная, скупая свинья! -Богатый, толстокожий хам. -Конечно, это ясно. Он пользуется нашим обществом бесплатно. -Давай брать с него по пяти рублей за встречу,- предложил Клинков. -Или лучше — полтора рубля в час. По таксе, как у посыльных. -Это баснословно дешево. Подумать — такое общество. -Кто Харченко?- спросил гость Громов. -Харченко? Оо, это штука. Мы с ним за лето успели познакомиться как следует и уже хорошо изучили… Папенькин сынок, недалекий парень. Ему отец присылает триста рублей в месяц, и он проживает все это один, тайком, прячась от друзей, попивая в одиночестве дорогие ликеры, покуривая сигары и закатывая себе блестящие пиры. Он любит нас, потому что мы веселые, умные, щедрые, когда есть деньги, люди… Он частенько вползает в нашу компанию, но как только у компании деньги исчерпаны — он выползает из компании. -Так он, значит, нехороший человек? -Да, Громов. Нехороший. -Так… Нехороших людей надо наказывать. Сведите меня к нему, познакомьте. Устроим ему какуюнибудь неприятность. -Следует. Ты обратил внимание, Клинков, что в компанию к нам он всегда лезет, наше изящное, остроумное общество забавляет его, а как только дело коснется того, чтобы выпить с нами бутылочку винца и погулять в тот период, когда мы «в упадке»,- он сейчас же назад. -Давай надуем его. Скажем, что ты англичанин и ни слова не понимаешь порусски. Пусть помучается. -Слабо,- возразил Громов.- Постойте. Он встал и сжал руками голову так крепко, что в ней родилась мысль… Он сказал: -Вот что ему нужно сделать… Глава 10. Первое наказание Харченки Харченко занимал маленький особняк из трех комнат, с парадным входом на Голый переулок. Переулок этот кончался какимто оврагом, заросшим сорной травой, и «вообще», как говорил Подходцев, «это место пользовалось дурной славой, потому что здесь жил Харченко…» Шли шумно, весело, в ногу, громко, на удивление прохожих, напевая какойто солдатский марш. Харченко был дома. -Здравствуй, Витечка,- ласково приветствовал его Подходцев.- Как твое здоровье? -Аа, веселые ребята! Здравствуйте. Чайку хотите? -Ты нас извини, Витя, но мы к тебе с одним человечком. Вот, познакомьтесь. Харченко протянул Громову руку; тот схватил ее, крепко сжал и неожиданно залепетал: -Абба… Мму… -Что это он?- испугался Харченко. -Глухонемой. Ты его не бойся, Витя. Он из Новочеркасска приехал. -Да зачем вы его привели ко мне? -А куда его девать? Второй день как пристал к нам — вот возимся. -Вот несчастный,- сказал сострадательно Харченко, осматривая Громова.- Неужели ничего не понимает? -Ни крошечки. -Гм… И глаза у него мутныемутные. Совершенно бессмысленные. И ему тоже дать чаю? -И ему дай. Только ты с ним, Витя, не особенно церемонься… Налей ему чаю в какуюнибудь коробочку и поставь в уголку. Он ведь как животное — ничего не соображает. -А он… не кусается?- спросил, морщась, Харченко. -Ну, Витенька… Ты форменный глупец… Где же это видано, чтобы глухонемые кусались? Ты только не дразни его. -Черт знает! Очень нужно было приводить его. Эй, ты!.. Абба! Иди сюда. Куш тут. Харченко был действительно человеком без стыда и совести… Он налил чаю в большую чашку с отбитым краем, бросил в нее кусок сахара и поставил в уголку на