Аркадий Аверченко, Подходцев и двое других, страница 23

Костю лучшим специалистом по съестному. Это значило вот что: Когда все трое сидели без копейки денег, не имея ни напитков, ни пропитания, ленивый Клинков долго крепился, а потом, махнув рукой, вставал с кровати, ворчал загадочное: -Обождите! Натягивал пальто и выходил из комнаты. Последующие операции Клинкова усложнялись тем, что водка в бакалейных лавках не продавалась, а в казенных ее отпускали за наличный расчет. Клинков по дороге заходил к соседу по номерам, какомунибудь обдерганному студенту, и говорил ему крайне обязательно: -Петров! Я, кстати, иду в лавку. Не купить ли вам четверку табаку. -Да у меня есть еще немного. -Тем лучше! Новый табак немного подсохнет. А? Право, куплю. Студент долго, задумчиво глядел в окно, ворочая отяжелевшими от римского права мозгами, и отвечал: -Пожалуй! Буду вам очень благодарен. Клинков получал 45 копеек и, выйдя на улицу, непосредственно затем смело входил в дверь бакалейной лавочки на, углу. -Здравствуйте, хозяйка! Позвольтека мне фунт колбасы и нарежьте ветчины! Потом беззаботно опускался на какойнибудь ящик и, оглядев лавку, сочувственно говорил: -Магазинчикто сырой, кажется! -Какое там сырой!- подхватывала хозяйка.- Прямо со стен вода течет! Клинков омрачался. -Экие мерзавцы! Им бы только деньги за помещение брать! Небось три шкуры с вас дерет? -И не говорите! 600 рублей в год. -600 рублей? Да ведь он разбойник. Ах, негодяй… 600 рублей… Каково?! Коробочку сардин, сударыня, и десяток яиц. Рассеянный взгляд Клинкова падал на ребенка, хныкавшего на руках у хозяйки, и с Клинковым внезапно приключался истерический припадок любви к измызганному пищавшему малышу. -Прехорошенький мальчишка! Ваш? Хозяйка расплывалась в улыбке. -Девочка. Моя. -Учится? -Помилуйте. Ей три года. -Что вы говорите! Три года — а как двенадцать. Она, кажется, на вас похожа? -Носик мой. А глазки папины. -Совершенно верно. Ах ты, маленький поросеночек! Ну, иди ко мне на руки, а мама пока отрежет три фунта хлеба и даст четверку табаку. Она уже говорит? -Да, уже почти все. -Неслыханно! Это гениальный ребенок. Вырастешь, я тебя за генерала замуж отдам. Хочешь? Тронутая хозяйка брала счеты и высчитывала, что с Клинкова приходится 3 рубля 30 копеек. -Толькото? Детская сумма! Вот что, уважаемая… Вы отметьте сумму в книжечке,- я знаю, у вас есть такая,- а первого числа я уж, как следует, чистоганом! Мы тут же живем, у Щемилина. Взор хозяйки омрачался, так как Клинков был ей лицом совершенно чуждым, но он строил такие забавные гримасы ее дочке и с таким простодушием просил, забирая покупки, «непременно передать поклон мужу», что она молча вздыхала и разворачивала книгу на конторке. Купив затем на студентовы деньги водки, Клинков, торжествующий, возвращался в номера, вручал студенту табак и, получив от него теплую благодарность, насыщал принесенным вечно пустые желудки своих друзей. Когда Подходцев и офицер вернулись обратно, то в квартире нашли четырех человек: Громова, Клинкова, Урываева и клинковского портного, всех — в очень удрученных, скорбных позах. -Меня интересует,- говорил опечаленный Клинков,- почему я обещал вам именно сегодня и почему именно 8 рублей? Громов заявил, что его это тоже интересует, портной сказал, что это его не интересует, а Урываев молча глядел на своего врага с тайным сочувствием. Пришедшие стояли в дверях, когда Клинков машинально спросил: -Громов! У тебя нет 8 рублей? -Нет,- ответил Громов.- Урываев! У тебя нет 8 рублей? -Да я все отдал, что были… А! Полководец! У тебя нет 8 рублей? Офицер подавешнему засуетился и, вынимая кошелек, сказал, будто бы в этом было неразрешимое затруднение: -Да у меня все трехрублевки. Ничего? -Очень печально!- строго сказал