странный инцидент.
Именно Крысаков, который задержался около стучащейся в райские двери девицы, вдруг догнал нас бледный и в ужасе зашептал
— Со мной что-то случилось…
— Что такое
— Сколько кьянти выпили мы за завтраком — спросил Крысаков, дрожа от страха.
— Сколько каждому хотелось — ни на каплю больше. А что случилось
— Дело в том — я не знаю, что со мной сделалось, но я сразу стал понимать по-итальянски.
— Как так Почему
— Видите ли, около той девушки у врат стоит публика. Вдруг кто-то из них заговорил — и я сразу чувствую, что понимаю все, что он говорит!
— Какой вздор! Этого не может быть.
— Уверяю вас! Другой ему ответил — и что же! Я чувствую, что понял и ответ.
— Тут что-то неладно… Пойдем к ним! Мы подошли.
— Слышите, слышите Я прекрасно сейчас понимаю, о чем они говорят… О том, что такой сюжет они уже встречали в Риме… Хотите, я вам буду переводить
— Не стоит. Это излишне.
— По… почему
— Потому что они говорят по-русски.
Мифасов оглядел фигуру смущенного Крысакова и уронил великолепное
— Удивительно, как вы еще понимаете по-русски.
СТРАШНЫЙ ПУТЬ
Путь из Генуи в Ниццу был ужасен. Отвратительные, грязные вагоны, копоть, духота.
Все мы грязные, немытые — и умыться негде.
Едим ветчину, разрывая ее пальцами, и пьем кьянти из апельсинных шкурок и свернутых в трубочку визитных карточек.
Солнце склонялось к закату. Все мы сидели злые, мрачные и все время поглядывали подстерегающими взорами друг на друга, только и ожидая удобного случая к чему-нибудь придраться.
В вагоне сразу стемнело.
— Удивительно, как на юге быстро наступает ночь, — заметил Мифасов. — Не успеешь оглянуться, как уже и стемнело.
— Удивительно, как вы все знаете, — саркастически заметил Сандерс.
— В вас меня удивляет обратное, — возразил Мифасов.
Вдруг в вагоне стало проясняться, и опять дневной свет ворвался в окно.
— Удивительно, — захихикал Сандерс, — как на юге быстро светлеет.
Поезд опять нырнул в туннель.
— Удивительно, — сказал Крысаков, — как на юге быстро темнеет…
— Черт возьми, — проворчал Сандерс, — как быстро время летит. Сегодня только выехали, и уже прошло три денечка.
— Опять темнеет! Четвертая ночка!
— А вот уже и рассвет… Четвертый денечек. С добрым утром, господа.
Угрюмо озираясь, сидел затравленный Мифасов.
Чем дальше, тем туннели попадались чаще, и до границы мы проехали их не меньше сотни.
Когда, по выражению Крысакова, наступила ночка, я вдруг почувствовал, что какое-то тяжелое тело навалилось на меня и стало колотить меня по спине. Я с силой ущипнул неизвестное тело за руку, оно взвизгнуло и отпрыгнуло.
Поезд вылетел из туннеля — все смирно сидели на своих местах, апатично поглядывая друг на друга.
— Хорошо же, — подумал я.
Едва только поезд нырнул в следующий туннель, как я вскочил и стал бешено колотить кулаками, куда попало.
— Ой, кто это Черрт!
Опять светло…