диваны протираетъ!
— «Нислимо!» — сурово сип?лъ Стеша.— Говорить бы, какъ сл?дуетъ, по-русски выучились!
— Убирайся отсюда, съ дивана! Это что еще такое за моду выдумалъ — по диванамъ разлеживаться. Вс? сос?ды съ тебя см?ются!..
— «Сос?ды!» Не ум?ете говорить, такъ молчали бы.
— То-то вотъ намъ, неум?ющимъ, и приходится кормить васъ, ум?ющихъ-то? Профессоръ какой? Пошелъ прочь съ дивана
Подбоченившись она наступала на Стешу. Когда же слова не помогали, она схватывала его за руку и сбрасывала съ дивана на полъ.
Онъ тяжело шлепался, вставалъ, забиралъ свою «Ниву» и, мурлыча какой-то безсмысленный мотивъ, хладнокровно переходилъ на крылечко, выходившее на засоренный, залитый помоями дворъ.
— Хоть бы за что-нибудь ты взялся, чучело ты разнесчастное. И какъ это такъ челов?къ жить можетъ?
— Тюр-лю-лю, памъ-памъ-памъ, — тянулъ л?ниво Стеша, перелистывая осточерт?вшую и ему самому и окружающимъ — «Ниву» за 1880 годъ.
Перелиставъ «Ниву», Стеша съ?далъ кусокъ чернаго хл?ба съ саломъ, выпивалъ чудовищную жестяную кружку воды и заходилъ ко мн? «поговорить».
— Что скажете, молодой челов?къ?— спрашивалъ я его, откладывая начатое письмо или книгу.
Онъ садился верхомъ на стулъ, шлепая для развлеченія ладонью по спинк? его и изр?дка поглядывая на меня съ той сосредоточенностью, которая была ему свойственна.
— A что,— спрашивалъ онъ меня посл? долгаго молчанія,— правда, что въ Петербург? п?шкомъ по улицамъ нельзя ходить?..
— Почему?
— Такое тамъ движеніе на улицахъ, что сейчасъ же задавятъ.
— Это в?рно,— подтверждалъ я.— Тамъ даже на каждой улиц? ящики такіе устроены…
— Для чего?
— A чтобъ задавленныхъ складывать, пока родственники ни разберутъ.
— Да ну?
— Ув?ряю васъ.
— Да в?дь дорого…
— Что дорого?
— На извозчикахъ все время ?здить.
— Что-жъ д?лать. Кому дорого, того и давятъ.
Похлопывая ладонью по спинк? стула, онъ принимался тянуть свой непонятный мотивъ: «тюр-лю-лю, памъ-памъ-памъ»…
— A правда, что въ Петербург? въ театрахъ совс?мъ голыхъ женщинъ показываютъ?
— Правда.
— Да какъ же такъ полиція позволяетъ?
— A ей-то что? Это зд?сь только и то стыдно, и это стыдно. A тамъ въ столиц? на это смотрятъ спустя рукава.
— Да ну?
— Вотъ вамъ и «ну».
— Тюр-лю-лю, памъ-памъ-памъ! A скажите, правда вотъ, что говорятъ въ ресторан? тамъ, если поужинать,— такъ рублей сорокъ за это берутъ.
— Сорокъ? Слишкомъ вы дешевы, молодой челов?къ… И триста заплатите, если не вс? пятьсотъ.
— Да ну? За то тамъ и жалованье получаютъ, небось, большое?
— Да ужъ… Конечно, маленькій писецъ получаетъ пустяки, рублей дв?сти—триста въ м?сяцъ… A кто повыше — восемьсотъ, и тысячу, и дв?. Нищему меньше рубля не даютъ. За то и нищіе есть, которые на Невскомъ по три дома им?ютъ.
Получивъ на вс? свои вопросы точные обоснованные отв?ты, юноша Стеша, безъ всякаго признака удивленья на лиц?, уходилъ, волоча ноги и нап?вая «тюр-лю-лю, памъ-памъ-памъ!». Заходилъ въ винную лавку