— Да,— озабоченно сказалъ я.— Нужно будетъ въ два-три м?стечка за?хать. Вамъ тоже, я думаю, сегодня ужъ начинать работать не стоить. Не правда-ли? Вы когда завтракаете?
— Въ два.
— Экая жалость! Мы бы могли позавтракать вм?ст?, да сегодня, простите, не могу. Когда-нибудь, въ другой разъ. Addios, маэстро!
Я пожалъ ему руку, сказалъ н?сколько ободряющихъ словъ по поводу того, чтобы онъ пока не смущался, что привыкнуть не такъ трудно и, пославъ ему въ заключеніе рукой прив?тственный жестъ, выпорхнулъ изъ кабинета.
У дверей, какъ стадо барановъ, толпились перепуганные служащіе.
— Вы чего же не зайдете къ Андрею Андреичу познакомиться? Андрей Андреичъ! Вы ужъ тутъ безъ меня познакомьтесь съ этими ребятками, a я сп?шу, y меня еще два свиданьица!
Недавно изъ Петербурга прі?халъ по какимъ-то д?ламъ бывшій директоръ Мигасовъ. Такъ какъ y него было н?сколько правленскихъ д?лъ къ Андрюш? Грызлову, онъ прі?халъ въ правленіе, вошелъ въ кабинетъ и увид?лъ сл?дующее: я сид?лъ на кончик? письменнаго стола, постукивая о ножку каблукомъ, a Грызловъ говорилъ мн?:
— Милый мой! Но такъ же нельзя! Ты об?щалъ мн? майскій отчетъ сдать въ іюл?, a теперь уже начало сентября… Конечно, ты парень симпатичный, но…
— Ахъ, отчетъ, отчетъ!— сказалъ я, подмигивая.— Надо?ло! Ты мн? скажи лучше, гд? мы сегодня завтракаемъ?
СТИХІЙНАЯ НАТУРА.
I.
Я прі?зжаю въ Москву очень р?дко, но всегда, когда прі?зжаю,— мн? попадается на глаза москвичъ Тугоуздовъ.
Знакомы мы съ нимъ недавно — всего лишь н?сколько м?сяцевъ, но, выпивши однажды больше, ч?мъ нужно, перешли на «ты».
Недавно, узнавъ, что я въ Москв?, онъ отыскалъ меня, влет?лъ въ номеръ гостиницы и съ порога закричалъ:
— Брось, брось! Къ чорту твой письменный столъ! Нынче y меня хорошее настроеніе, и я хочу глотнуть порцію св?жаго воздуха! Эхъ, чортъ! Живешь-то в?дь одинъ разъ!
Меня очень трудно уговорить прис?сть за письменный столъ; но увести отъ письменнаго стола — самое легкое, безпроигрышное д?ло…
— Глотнемъ воздуху,— радушно согласился я.— Это можно.
— Эхъ-ма!— кричалъ оживленный Тугоуздовъ, въ то время, какъ мы, ус?вшись на лихача, мчались въ оперетку.— Ходи изба, ходи печь! Гопъ, гопъ! Хорошо жить на св?т?, а?
— Совершенно безвредно,— улыбнулся я, впадая въ его тонъ.— Такъ мы въ оперетку?
— Въ оперетку. Тамъ, знаешь, есть такія разныя женщиночки. Хорр… шо!
— «Вотъ оно — подумалъ я,— настоящая широкая московская душа».
Какъ будто догадавшись, Тугоуздовъ подтвердилъ вслухъ:
— Настоящая, я, братъ, московская душа! Тутъ насъ такихъ много. Валяй, Петя — пятерку на чай дамъ! Гопъ-гопъ!
Въ оперетк?, во время антракта, мы встр?тили двухъ неизв?стныхъ мн? людей: Васю и Мишунчика.
По крайней м?р?, Тугоуздовъ, столкнувшись съ ними, такъ и крикнулъ:
— Вася! Мишунчикъ!
Тутъ-же онъ съ ними расц?ловался.
— Какъ подрыгиваешь, Мишунчикъ?
Оказалось, что Мишунчикъ «подрыгивалъ» хорошо, потому что, не задумываясь, отв?чалъ:
— Ничего. Подъелдониваемъ.
У русскаго челов?ка