— Съ чего вы взяли, что я буду доносить Бакалягину о вашихъ разговорахъ по телефону?
— Ахъ, но я уже всего боюсь. Этотъ челов?къ способенъ придать яростный отт?нокъ самымъ простымъ вещамъ. Сейчасъ-же начнетъ рвать и метать.
— Кого это,— спросилъ я, думая о другомъ.
— Что попадется. Мужчина, вообще — наказаніе, a мужчина, влюбленный и ревнивый — наказаніе тройное. Зайдите ко мн? — чаю стаканъ выпить. Мн? нужно съ вами серьезно поговорить.
Агнесса втащила меня въ свою комнату, толкнула на какой-то пуфъ и, схватившись въ отчаяніи за голову,заявила:
— Такъ дальше жить нельзя.
— Успокойтесь. Что-нибудь случилось?
— Этакъ съ ума сойти можно!! Эти горящіе глаза, сцены изъ-за всякаго прикосновенія ко мн? мужчины — кто можетъ перенести подобную муку?
— Онъ васъ такъ любитъ?
— Любитъ? Это слово какъ-то даже странно говорить… Онъ сходитъ съ ума. Ради Бога, скройте какъ-нибудь, что вы были y меня — онъ подниметъ изъ за этого Богъ знаетъ что…
— Ну, я думаю, это все для васъ довольно-таки ст?снительно. Отчего бы вамъ не пере?хать на другую квартиру?
Она улыбнулась гнетущей душу улыбкой.
— Зач?мъ?… Чтобы онъ завтра же поселился напротивъ, еще бол?е ожесточенный, еще бол?е подозр?вающій? Уже уходите? Ну, до свиданья. Такъ ради же Бога — ни слова о визит?!
III.
Вечеромъ ко мн? зашелъ Бакалягинъ. Усы его были опущены внизъ, въ уголкахъ губъ притаилась скорбь, и опять онъ, длинный, съ крошечной головкой на безпокойной ше? напомнилъ мн? безпокойно озирающуюся зм?ю.
— Ушла?— прошепталъ онъ, показывая пальцемъ на правую ст?ну.
— Ушла. A что?
Онъ обрушился на диванъ, какъ скошенный бурей телеграфный столбъ.
— Я такъ больше жить не могу! Поймите, она меня въ могилу сводитъ!
— Кто?
— Агнесска. Сегодня закатила истерику за то, что я вчера былъ на семейномъ об?д? y одной дамы. Подумаешь, какое преступленіе. И я вотъ теперь сижу и думаю: что я за такой за челов?къ, что она такъ втюрилась?! Красотой особенной я не отличаюсь, талан…
— A вы бы у?хали, отсюда, что ли.
— У?хать?!! Вы ребенокъ. Въ Одесс?, въ Гельсингфорс?, на дн? моря и подъ облаками я буду отысканъ… И тогда еще худшія времена настанутъ.
— Да позвольте… Значитъ, вы ее не любите?
— Да что вы, батенька,— вскричалъ Бакалягинъ, вздернувъ плечами такъ энергично, что они чуть не на л?зли ему на уши.— Любить можно нормальную женщину, a не эту сумасбродную бабу, способную за одинъ взглядъ на постороннюю женщину перегрызть глотку.
— A вы ее тоже, в?дь, ревнуете?
— Я? Вы см?шной челов?къ.
— Ну, знаете,— сказалъ я, раздраженно.— Въ такомъ случа?, я признаюсь вамъ: она сегодня затащила меня къ себ? и жаловалась на васъ, что вы ее изводите ревностью.
— Ха! ха! ха! ха!— отрывисто захохоталъ этотъ хилый любовникъ.— Я — ее… ревную… ну, знаете, я думалъ, что вы считаете меня умн?е!
— Она умоляла меня не говорить вамъ, что я былъ y нея. «Онъ», говоритъ она, «можетъ вообразить Богъ знаетъ что!»
— Я могу вообразить только