просл?дить полное ея развитіе и начало осуществленія, потому что въ воспоминаніяхъ д?тства часто, на каждомъ шагу, встр?чаются черные зіяющіе провалы, которые ослаб?вшая память не можетъ нич?мъ засыпать.. Лучше ужъ обходить эти бездны, не пытаясь изсл?довать ихъ туманную глубину,— а то еще завязнешь и не выберешься на св?жій воздухъ.
Основаніе ресторана «Венеціанскій карнавалъ» я считаю съ того момента, когда стекольщикъ подарилъ мн? кусокъ оконной замазки, которая ц?ликомъ пошла на зад?лываніе замочныхъ скважинъ въ дверяхъ. Какъ членъ нашей д?ятельной семьи, я хот?лъ этой работой внести свою скромную лепту въ общее строительство, но меня поколотили, и я до вечера просид?лъ въ углу за печкой, сл?дя за остаткомъ замазки, прилипшей къ башмаку моего отца и весело носившейся съ нимъ изъ угла въ уголъ…
Вотъ — замазка на башмак? отца, запахъ краски и растерянное лицо матери — это и было начало «Венеціанскаго карнавала».
Открывая «Карнавалъ», отецъ, очевидно, искалъ новые пути. Н?сколько уже существовавшихъ ресторановъ сгруппировались въ центр? на главныхъ улицахъ нашего городка и влачили они прежалкое существованіе, a отецъ выбралъ для своего предпріятія окраину — одну изъ безчисленныхъ «продольныхъ», кольцомъ опоясавшихъ центръ… Мать возражала:
— Вотъ глупости! Ну, кто пойдетъ сюда? Что за глушь! В?дь это форменная слободка.
Отецъ дружески хлопалъ ее по рук?:
— Ничего… Будущее покажетъ.
Мн? очень понравилась большая прохладная комната, сплошь уставленная б?лосн?жными столами, солидный буфетъ и прилавокъ, украшенный бутылками и вкусными закусками.
Глава II.
Персоналъ «Венеціанскаго карнавала».
Штатъ прислуги былъ невеликъ (отецъ предполагалъ значительно увеличить его на будущее время) — слуга Алекс?й, поваръ и поваренокъ.
Алекс?й обворожилъ меня своей особой: отъ него такъ вкусно пахло потомъ здороваго, сильнаго парня, онъ былъ такъ благожелательно л?нивъ, такъ безумно храбръ, такъ ловко воровалъ y отца папиросы, что мечтой моей жизни сд?лалось — быть во всемъ на него похожимъ, a впосл?дствіи постараться заполучить себ? такое же м?стечко, которое онъ занималъ теперь съ присущимъ ему одному презрительнымъ шикомъ. Я любовался его длинными кривыми ногами и мечталъ: «ахъ, когда-то y меня еще будутъ такія длинныя кривыя ноги», терся объ его выгор?вшій засаленный пиджакъ, и думалъ «сколько еще л?тъ нужно ждать, что бы моя курточка приняла такой пріятный уютный видъ». Да! Это былъ настоящей челов?къ.
— Алекс?й!— спрашивалъ я, положивъ голову на его животъ (обыкновенно, мы забирались куда-нибудь въ чуланъ со съ?стнымъ, или на диванъ въ пустынной билліардной и, лежа въ удобныхъ позахъ, съ наслажденіемъ вели длинные разговоры).— Алекс?й! Могъ бы ты поколотить трехъ матросовъ?
— Я? Трехъ?
Презрительная, красиво-наглая мина искажала его лицо.
— Я пятерыхъ колотилъ по мордасамъ.
— A что же они?
— Да что-жъ… уб?жали.
— A разбойники страшн?е?
— Разбойники? Да ч?мъ же страшн?е? Только что людей р?жутъ, а то такіе же люди, какъ и мы съ тобой.
— Ты бы могъ ихъ поубивать?
Онъ усм?хался