пока графинчикъ ни опуст?лъ, a юноши — ни наполнились до краевъ.
Отецъ приблизился къ нимъ, дружелюбно хлопнулъ старшаго по плечу и сказалъ:
— Ахъ, господа! Я такъ вамъ благодаренъ… Вы, такъ сказать, кладете основаніе… Починъ, какъ говорится, дороже денегъ. Разр?шите мн? по этому случаю угостить васъ бутылочкой вина за мой счетъ.
Старшій юноша не прекословилъ. Кивнулъ головой и сказалъ:
— Царапнемъ. Какъ ты думаешь?
Младшій согласился съ т?мъ, что «разсосать» бутылочку вина «недурственно».
Онъ показался мн? тогда образцомъ благодушія, веселья и изящнаго балагурства.
Юноши выпили вино и, когда спросили счетъ за съ?денное и выпитое раньше, отецъ категорически воспротивился этому.
— Ни за что я этого не позволю,— твердо сказалъ онъ.— Будемъ считать, что вы мои гости.
— Да какъ же такъ,— простоналъ младшій, хватаясь за воспаленную голову.— Это какъ будто не того…
— Мм… да-съ,— поддержалъ старшій.— Оно не совс?мъ «фельтикультяпно».
Отецъ, наоборотъ, нашелъ въ своемъ поступк? вс? признаки этого джентльменскаго понятія, и юноши, одаривъ Алекс?я двугривеннымъ, ушли, причемъ походка ихъ поразила меня своей сложностью и излишествомъ движеній. Два ряда столовъ указывали имъ прямой фарватеръ, выводившій на широкое открытое море — на улицу, но юноши, какъ два утлыхъ суденышка, по терявшихъ руль, долго носились и кружились по комнат? пока одинъ ни с?лъ на мель, полет?въ съ размаха на столъ, a другой, пытаясь взять его на буксиръ, рухнулъ рядомъ.
Мощный Алекс?й снялъ ихъ съ мели, вывелъ на улицу и они поплыли куда-то вдаль, покачиваясь и стукаясь боками о ст?ны…
Глава ІV.
Печальные дни.
Л?то прошло и осень раскинула надъ городомъ свое с?рое, мокрое крыло. Пыль на нашей улиц? зам?силась въ б?лую липкую грязь, дождь тоскливо постукивалъ въ оконныя стекла, въ комнатахъ было темно, неуютно, и казалось, что міръ уже кончается, что жить не стоитъ, что надъ вс?мъ пронесся упадокъ и смерть.
Память моя сохранила лица и наружность вс?хъ пос?тителей, перебывавшихъ въ «карнавал?»… Съ начала его основанія, ихъ было семь челов?къ: два старыхъ казначейскихъ чиновника, хромой провизоръ, околоточный, управскій служащій, пом?щикъ Трещенко, y котораго сломалась бричка, какъ разъ противъ нашего ресторана и неизв?стный рыжеусый челов?къ, плотно пооб?давшій и заявившій, что онъ забылъ деньги дома въ карман? другого пиджака. Этотъ челов?къ такъ и не принесъ денегъ: я р?шилъ, что или y него сгор?лъ домъ, или воры украли пиджакъ, или, по-просту, его укокошили разбойники. И мн? было искренно жаль рыжеусаго неудачника.
…Былъ особенно грустный день. В?теръ рвалъ посл?дніе листья мокрыхъ обл?злыхъ уксусныхъ деревьевъ, уныло высовывавшихся изъ-за грязныхъ досчатыхъ заборовъ. Улица была пустынна, мертва, и двери «карнавала», которыя такъ гостепріимно распахивались л?томъ, теперь были плотно закрыты, поднимая адскій визгъ, когда кто-либо изъ насъ безпокоилъ ихъ.
Я сид?лъ съ Алекс?емъ въ пустой билліардной и, куря папироску, изготовленную изъ спички, обернутой бумагой, слушалъ:
— И вотъ, братецъ мой, приходить ко