вопросъ:
— А любитъ васъ ваша будущая жена?
Прохожій.
У прохожаго было такое веселое полупьяное располагающее къ себ? лицо, что собиравшійся жениться челов?къ улыбнулся прохожему и сказалъ:
— А я, знаете, женюсь.
— И дуракъ.
Растерялся собиравшійся жениться:
— То есть?
— Да ужъ будьте покойны.
И, нырнувъ въ толпу, не догадался спросить этотъ прохожій…
— А любитъ васъ ваша будущая жена?
Другъ.
— Я женюсь, — сказалъ онъ своему другу.
— Вотъ теб? разъ!
Посл? н?котораго молчанія, сказалъ другъ:
— А какъ же я? Значитъ нашей дружб?, крышка?
— Почему же? Мы, попрежнему, останемся друзьями.
И только тутъ задалъ другъ вопросъ, который не задавалъ никто:
— А любитъ тебя твоя будущая жена?
Взоръ челов?ка, собиравшагося жениться, слегка затуманился.
— Не знаю. Думаю, что не особенно…
Другъ, что-то соображая, пожевалъ губами.
— Красивая?
— Очень.
— М-да… Н-да… Тогда конечно… Въ общемъ, я думаю: отчего бы теб? и не жениться?
— Я и женюсь.
— Женись, женись.
Холодно и неуютно живется намъ на б?ломъ св?т?. Какъ тараканамъ за темнымъ выступомъ остывшей печи.
ЗНАТОКЪ ЖЕНСКАГО СЕРДЦА.
I.
Когда на Макса Двуутробникова нападалъ приливъ откровенности, онъ простодушно признавался:
— Я не какой-нибудь тамъ особенный челов?къ… О, н?тъ! Во мн? н?тъ ничего этакого… небеснаго. Я самый земной челов?къ.
— Въ какомъ смысл? — земной?
— Я? Реалистъ-практикъ. Трезвая голова. Ничего небеснаго. Только земное и земное. Но психологъ. Но душу челов?ческую я понимаю.
Однажды, сидя въ будуар? Евдокіи Серг?евны и глядя на ея распухшіе отъ слезъ глаза, Максъ пожалъ плечами и сказалъ;
— Плакали? Отъ меня ничего не скроется… Я психологъ. Не нужно плакать. Отъ этого н?тъ ни выгоды, ни удовольствія.
— Вамъ бы только все выгода и удовольствіе, — покачала головой Евдокія Серг?евна, заправляя подъ наколку прядь полус?дыхъ волосъ.
— Обязательно. Вся жизнь соткана изъ этого. Конечно, я не какой-нибудь тамъ небесный челов?къ. Я — земной. Но въ окружающей жизни разбираюсь во какъ.
— Да? А я вотъ вдвое старше васъ, a не могу разобраться въ жизни.
Она призадумалась и вдругъ р?шительно повернула заплаканное лицо къ Максу.
— Скажите: Мастаковъ — пара для моей Лиды или не пара?
— Мастаковъ-то? Конечно, не пара.
— Ну, вотъ: то же самое и я ей говорю. А она и слышать не хочетъ. Влюблена до нев?роятности. Я ужъ, знаете, — гр?шный челов?къ, — пробовала и наговаривать на него и отрицательныя стороны его выставлять — и ухомъ не ведетъ.
— Ну, знаете… Это смотря какія стороны выставить… Вы что ей говорили?
— Да ужъ будьте покойны — не хорошее говорила: что онъ и картежникъ, и мотъ, и женщины за нимъ б?гаютъ, и самъ онъ-де къ женскому полу не равно душенъ… Такъ расписала, что другая бы и смотр?ть не стала.
— Мамаша! Простите, что я называю васъ мамашей, но… въ ум? ли вы?