не любитъ дыму. Ну, сейчасъ брошу. Докурю и брошу. Что? Жалко же такъ бросать.
Чуть не забылъ! Просьба у меня къ вамъ. Подарите мн? свою карточку съ надписью. А я вамъ свою. Я, впрочемъ, ужъ приготовилъ: «П?вцу сумерекъ отъ п?вца яркаго солнечнаго св?та и красивой жизни, Чехову — Деревянкинъ». Вы зам?чаете эпическую простоту посл?днихъ словъ.
Кто такой Чеховъ? Не нужно объяснять — вс? знаютъ. Кто такой Деревянкинъ? Не нужно объяснять — вс? знаютъ.
А вы напишите такъ на карточки: «П?вцу яркаго солнечнаго св?та и красивой жизни — отъ п?вца сумерекъ. Деревянкину — Чеховъ». Понимаете? Наоборотъ.
Неудобно? Почему неудобно? Странно… Если я сд?лалъ такую подпись, почему же вамъ неудобно? Что? Какъ же вы не п?вецъ сумерекъ? Васъ такъ и критика называетъ. Пишите, пишите. Вотъ вамъ перо.
Что это вы виски трете? Голова болитъ? Я вамъ надо?лъ, нав?рно, своей болтовней? Н?тъ? Ну, спасибо. Что? Посид?ть еще пять минутъ? Посижу, посижу.
Ну, что бы вамъ еще такое разсказать? Кстати! Тема у меня есть для васъ… я вамъ дамъ только канву, a ужъ вы тамъ… размажете пофигурист?е. У моего знакомаго Булкина есть дв? дочки… И появляется на горизонт? молодой челов?къ Островерховъ! Понимаете? Ну, влюбляются… А Островерховъ въ это время къ какой-то вдов?-купчих? сталъ захаживать… Но та на него — нуль вниманія, пудъ презр?нія — спитъ и видитъ, какъ бы ей познакомиться съ баритономъ Драбантовымъ. И ч?мъ же, вы думаете, это кончилось, — обобралъ ее Драбантовъ и бросилъ! Каково? Вотъ вамъ и сумерки русской жизни. Какъ разъ для васъ… Вы ужъ эту коллизію распутайте сами. Что? Ахъ, я и за былъ, что нельзя куритъ… Совершенно машинально. Что? Гд? плакатъ? Ахъ, да, да. «Просятъ не курить». Ну, не буду. Докурю и брошу.
А анафемская эта штука — туберкулезъ. У насъ одинъ учитель чистописанія… Куда же вы? Послушайте!..
Ушелъ… Вотъ оригиналъ-то. В?чныя причуды у этихъ «именъ». Слушай, Глаша! Какъ? Катя? Все равно. Послушай, Кэтти, куда это уб?жалъ твой баринъ? Это, знаешь ли, не совс?мъ гостепріим… Наверхъ? А что тамъ у него наверху? Просто комната? Ага… Ну, тогда, значитъ, можно. Пойдемъ въ просто комнату…
— Антонеско! Зд?сь вы? Ишь ты куда забрался… Что это вы удрали такъ сразу? Ну, да ничего, ничего. Какія тамъ между коллегами церемоніи… Вы полежите, a я около васъ посижу… Поболтаемъ… Скажите, что такое вышло съ вашей «Чайкой?» Говорятъ, прежестоко провалилась… Что? Почему не пріятно вспоминать? Наплюйте! Вонъ, когда у меня провалились въ Останкин? «Зовы женскаго сердца» — что-жъ, я страдалъ или н?тъ? Н?тъ! Пошелъ посл? спектакля и такъ нализался съ комикомъ Горшокъ-Ухватовымъ, что до сихъ поръ на ше? два шрама… Водевиль мой: «Ахъ, ахъ, Матреша, что же это такое?» — такъ освистали, что до сихъ поръ въ ушахъ шумъ… Н?тъ, пьесы это — чепуха! Нужно романъ писать..
Что? Голова болитъ? Я вамъ еще не надо?лъ своей. болтовней? А? Что? Почему же вы молчите? Послушайте! Я спрашиваю; a вамъ еще не надо?лъ своей болтовней? Н?тъ? Ну ладно. Посид?ть еще дв? минуты, вы говорите? Ну, посижу.
Ахъ, да! Еще одна тема у меня для васъ есть.. Что? И тутъ нельзя курить?