Почему? Тутъ же н?тъ плаката! Ну, извините. Не зналъ. Не буду. Докурю и брошу.
Куда же вы? Антонъ Павлычъ! Антонелли! Антоніо!.. Ушелъ… Вотъ непос?да!
Послушай, Миликтриса Кирбитьевна! Гд? баринъ твой? Въ сарай пошелъ? Зач?мъ? Просто такъ? А гд? этотъ сарай? Ага! Спасибо.
— Послушайте, вы, чудачина… Что вы тутъ въ сара? д?лаете? Сыро тутъ, a у васъ чахотка… Вотъ оригиналъ: сидитъ на дровахъ и молчитъ. Подвиньтесь-ка…
— О чемъ я, бишь, началъ тогда? Ахъ, да! Тема для васъ есть. Какъ разъ въ вашемъ дух?… Мн? теща разсказывала. Побились объ закладъ два мужика въ нашемъ город?, что одинъ изъ нихъ выпьетъ сорокъ бутылокъ пива. Началъ… Пьетъ онъ десятую бутылку, пятнадцатую, шестнадцатую… Вс? сорокъ выпилъ и пошелъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Это вамъ, батенька, не сумерки!..
— Что это вы? Заснули? Послушайте… А зач?мъ же лицо руками закрывать… Плачетъ! Вотъ чудакъ… Съ чего это вы! В?дь мужикъ же не умеръ, a пошелъ себ?, какъ ни въ чемъ не бывало по своимъ д?ламъ… Вотъ чувствительная душа-то! Плачетъ… Ну, успокойтесь Антоніо, Антонаки! Хотите папиросочку? Не курите? Слушайте… Я вамъ не надо?лъ, а? Вы скажите… Если надо?лъ, я уйду.
Молчитъ… Вотъ чудакъ-то! Антуанъ! Чего же вы молчите? Я спрашиваю — надо?лъ я вамъ? А? Оригиналъ! Какъ я его своимъ мужикомъ разстроилъ… Молчитъ, a слезы по лицу текутъ…
— Антонеско! Куда жъ вы! Господи! Опять ушелъ… Прямо даже обидно.
— Поваръ, послушайте… Эй, какъ тебя… Красная рубаха! Вы не поваръ? А кто же вы? Кучеръ? Ну, на васъ не написано, что вы кучеръ. Скажите, кучеръ, въ какую сторону пошелъ Антонъ Павлычъ?
На конюшню?.. Что только этотъ челов?къ можетъ выкинуть! Гд? его тамъ найти, кучеръ?
А у васъ лошади не кусаются? То-то. Гд? же твой баринъ? Его зд?сь н?тъ. Въ стойлахъ погляди! Н?тъ? А тутъ? За м?шками? Н?тъ?
Наверху у васъ что? С?новалъ? А гд? же л?стница? Ну, конечно, онъ тамъ, наверху… Вонъ и конецъ л?стницы торчитъ. Съ собой втащилъ. Принеси другую!
— Антоша! Ты зд?сь? Ишь ты, шельмецъ… Забрался и молчитъ. Гд? ты тутъ? Ишь ты, какъ въ с?но зарылся…
Опять плачетъ! Что съ нимъ такое? Ну, успокойся, Антонадзе! Неужели тебя исторія съ дочками Булкина такъ разстроила? Ишь, заливается! Что это въ самомъ д?л?, у тебя за сумеречное настроеніе?.. Пойдемъ отсюда, милый… Тутъ не хорошо, сыро, холодно… Я тебя уложу дома въ постель, попою ч?мъ-нибудь, посижу около тебя. Ну, пойдемъ! Эй, Никита. Принимай снизу барина… Лови — бросаю! Гопъ!
II. П?вецъ сумерекъ.
(Воспоминанія друга покойнаго — Егудіила Деревянкина).
Десять л?тъ…
Десять л?тъ прошло со дня смерти п?вца сумерекъ, a онъ будто сейчасъ живой стоитъ передъ нами. Съ покойнымъ писателемъ я былъ хорошо знакомъ. Правда, таланты у насъ были разнаго характера: я — весь въ солнц?, въ красивой яркой жизни, Чеховъ — ум?ренный, бл?дный, весь въ блеклыхъ полутонахъ…
Эта антитеза запечатл?на даже самимъ Чеховымъ въ надписи къ его портрету, подаренному мн? въ одну изъ нашихъ долгихъ бес?дъ съ покойникомъ. Вотъ эта надпись:
«П?вцу яркаго солнечнаго св?та и красивой